Дзен

Ойген Херригель в книге «Дзэн в искусстве стрельбы из лука» описывает рисунок дыхания, который я протестировал для статической медитации с приятными результатами:

«Вы не можете,— просветил меня мастер,— потому что неправильно дышите. Сделав вдох, опустите дыхание вниз так, чтобы брюшная стенка умеренно напряглась, и какое-то время удерживайте воздух. Потом максимально медленно и равномерно выдохните, чтобы после небольшой паузы еще раз быстро сделать очередной глоток воздуха,— продолжайте делать выдохи и вдохи, ритм которых постепенно определится сам. Если будете делать это верно, то почувствуете, что с каждым днем стрелять становится все легче. Потому что при правильном дыхании вы обнаружите источник вашей духовной силы, который будет тем изобильнее, чем свободнее будете вы сами». Для наглядности он натянул свой тугой лук и предложил мне подойти сзади и проверить мышцы его рук. Они и на самом деле были напряжены столь мало, как будто не выполняли вообще никакой работы.

Новый способ дыхания, сначала без лука и стрелы, я осваивал до тех пор, пока он не стал привычным. Некоторое смущение удалось преодолеть довольно быстро. Максимально медленному, но при этом непрерывному и постепенно иссякающему выдоху мастер придавал столь большое значение, что для тренировки и контроля соединил его с зуммером. И только когда с последней порцией воздуха звук замирал, можно было делать новый вдох. «Вдох,— сказал как-то мастер,— связывает и соединяет, при удерживании дыхания вы вызываете правильный ход вещей, выдох расслабляет и всё завершает, преодолевая любые ограничения».

Дизайн-мышление — популярный термин и подход к решению разнообразных задач. Дзен-мышление — еще один способ смотреть на мир и строить с ним взаимоотношения.

Метафорически практику дзен можно сравнить с регулярной очисткой поверхности стекла, через которое мы видим в мир. Или с протиранием зеркала, в которое мы смотримся. Дальше я позволю себе перефразировать старое изречение о том, что происходит в процессе регулярной практики дзен-мышления:

До того, как практиковать дзен, мы смотрим в зеркало и видим привычного себя; постепенно мы перестаем себя узнавать; но в конце концов, видим себя такими, какими мы были до того, как появилось зеркало.

Это переживание невозможно почерпнуть из книг или слов учителя. Чужие слова могут лишь передать чей-то неповторимый опыт и не более, чем рассказ о вкусе чего-либо передает сам вкус.

• В дзене нет авторитетов: «Бодхидхарма был старым бородатым невежей».
• В дзене нет догм: «Тайные учения — всего лишь письмена теней, всего лишь старые бумажки для подтирания нечистот».
• В дзене нет снобизма: «И понимающие, и не понимающие — все ошибаются».
• В дзене нет высокомерия: «Нирвана и Бодхи — подобны столбу, к которому привязан осёл».
• В дзене нет выраженной цели: «Что даёт дзен? Ответ прост: ничего!»
• В дзене нет сложности и обрядовости: «Дзен — это ваши повседневные мысли».

В дзен вообще нет ничего сакрального или особенного, потому что практикой дзен может быть все, что угодно: стрельба из лука, чайная церемония или фотография — главное присутствие и осознавание каждого момента происходящего.

Суть дзен-мышления во внимании на «здесь и сейчас». Важно только то, что происходит, а не то, что происходило или, может быть, произойдет.

убил паука,
и так одиноко стало
в холоде ночи

Масаока Шики

Травы в тумане.
Над водою беззвучно
Сумерки…

Бусон

Однажды мастера чего-то-там спросили, что особенного было в его наставнике?
— Самым удивительным и чего я больше не встречал, было то, что он думал о себе как о человеке простом и обыкновенном, в то время, как большинство думает о своей сложности и неповторимости.

P. S. Был ли это мастер дзен или мастер по ремонту телевизоров, ему необычайно повезло с учителем.

Самый известный сборник дзенских историй, разумеется, имеет свою историю:

Одним из самых первых сборников коанов, ставших известным среди западной публики, стало собрание под названием «101 дзэнская история», составленная в 1919 году японским автором Ногэном Сэндзаки на основе коанов XIX — начала XX вв. Туда также вошли отрывки из сочинения знаменитого японского мастера XIII в. Мудзю «Сасэкисю» («Собрание песка и камней»). В 1970-е годы это собрание было переведено П. Репсом под названием «Плоть и кости Дзэн» (Zen Flesh, Zen Bones). Особенность данного собрания заключалась в том, что многие старые китайские истории были переделаны на новый лад и «японизированы». Прежде всего в них действовали уже не китайские, а японские наставники Дзэн, старые китайские монахи и молодые послушники заменены университетскими студентами или даже профессорами, которые должны были противопоставить «мертвое» университетское начетничество «живому» дзэнскому опыту. При этом сами истории оставались такими же, как и в китайском средневековье, но благодаря переработке они стали шире известны именно в японской интерпретации. Именно так по миру пошли гулять истории про «хлопок одной рукой», «переполненную чашку, в которую больше не влить чая», и многие другие.

Алексей Александрович Маслов, Евгения Сергеевна Логинова. Лучшие притчи дзэн: обычные истории о людях необычайных

Нет ни одного хорошего дела, вокруг которого нельзя было бы создать подобие религиозного культа. Хотя чаще всего возникает карго-культ. Медиация не стала исключением. Например, трансцендентальная медитация неизменно описывается с акцентом на том, что ею занимаются «ТОП 100 самых богатых людей мира, политиков, музыкантов, актеров, режиссеров и даже президентов стран».

Трансцендентальная медитация имеет все необходимые статусные атрибуты: учение, пророка, апостолов и, конечно же, мерч. Не каждый осмелится попробовать.

Но, как говорил известный своим буддийским спокойствием Филеас Фогг: «Используй то, что под рукою, и не ищи себе другое». Не ищи в медитации дисциплину для изучения, необходимо и достаточно проявлять дисциплину в практике. Сама по себе медитация — очень простое занятие. Как выбросить мусор. Собственно говоря, так это и происходит:

«Обретение первоначального, а не вязание корзин и сетей» — Догэн.

Роса по утру
Равнодушна к уже отшумевшему
Шторму ночному.

Сотё

Колокол смолк вдалеке,
Но ароматом вечерних цветов
Отзвук его плывет.

Басё

Днем Чжуан-цзы любил поспать. Однажды он увидел любопытный сон, в котором превратился в большую бабочку. Бабочка порхала среди цветов. Перед ее глазами простирался огромный пестрый океан. На листве и лепестках лежали капли росы, сверкающие подобно драгоценностям в теплых брызгах солнечного света. Бабочка грациозно села на желтый пестик большого белого цветка и жадно выпила с него росу — душистую, сладкую, с привкусом цветочного меда. Большая бабочка ощущала безграничную радость и наслаждение, совершенно не сознавала, что на самом деле она — это Чжуан-цзы. Бабочка порхала среди цветов, а устав, опустилась на цветок дикой розы и вытянула лапки. Руки коснулись стены — Чжуан-цзы проснулся.

Пробудившись, Чжуан-цзы понял, что вновь стал человеком. Но ощущения из сна еще не покинули его полностью, он чувствовал невесомость в своих руках, словно, будучи бабочкой, продолжал покачивать крыльями. Это заставило его засомневаться: то ли он Чжуан-цзы, ставший бабочкой во сне, то ли бабочка, которой снится, что она Чжуан-цзы.Чжуан-цзы подумал: у бабочки и меня непременно есть внутренняя сущность, а во сне оказалось, что эти две сущности поменялись местами. Такая замена, должно быть, и есть «превращение».

Сюэ Фэй. Притчи Чжуан-цзы