Наука и образование

«Психолог имярек сказал: …» Сказанное известным или не очень психологом часто воспринимается людьми без соответствующего образования как истина и объективное знание.

Проблема в том, что, большая часть, того, что говорят и пишут люди, является их личным мнением. В лучшем случае, подкрепленным личным опытом, который, в свою очередь, представляет собой смесь знаний, интерпретаций, искаженных воспоминаний и фантазий.

Особенно осторожным надо быть, слушая психологов, философов и искусствоведов.

За свою жизнь физик Альберт Эйнштейн сделал немало утверждений, соответствующих критериям достоверного научного знания — именно они принесли ему всемирную славу. Еще больше было сказано Альбертом Эйнштейном по вопросам, не связанным с его научной деятельностью. Например, относительно религии или экономики. В этих вопросах мнение великого физика значит не больше, чем мнение любого другого обывателя. Представления Эйнштейна об экономике, кстати, были предельно наивны и поверхностны.

Мнение известной персоны за пределами сферы его профессиональных интересов может быть любопытным, оригинальным, мудрым, мотивирующим, но при этом не более истинным, чем ваше мнение по этому же поводу. И даже то, что является частью его профессиональных знаний, тоже может быть ошибочным. Физик Эйнштейн тоже оказывался неправ.

Психология в силу ряда причин очень далека по своим возможностям описывать и предсказывать реальность, как это делает физика или химия. Результаты и выводы некоторых знаковых для психологии экспериментов не подтвердились в поздних попытках их повторить. Яркий тому пример — нашумевший и часто упоминаемый Стэнфордский тюремный эксперимент ‎Филипа Зимбардо. При первоначальном проведении эксперимента его методология хромала, а исследователь был предвзят.

Так называемая «популярная психология» преимущественно представлена рассуждениями и рекомендациями людей, которые совершенно не знакомы с принципами научного подхода к познанию. Это не означает, что их опыт и советы по умолчанию бесполезны или вредны, но прежде, чем им следовать, стоит удостоверится в компетентности автора и достоверности источника знаний.

Иоганн Георг Фауст, Виктор Франкенштейн, Генри Джекил, доктор Моро, человек-невидимка Гриффин, почти властелин мира Людвиг Штирнер и инженер Петр Гарин… Один из популярных в искусстве образов — талантливый ученый-изобретатель, чье открытие создает угрозу всему сущему. Подобные сюжеты, как я понимаю задумку авторов, призваны предостеречь от опасностей ничем не ограниченного научного прогресса. В реальности же не научные открытия, а гуманитарные «прозрения» приводили к ужасающему кровопролитию. Религиозные войны — яркий тому пример.

Насколько «физики» опаснее «лириков»? Хотя первые могут открыть или изобрести потенциально опасную технологию, именно «властители дум» находят поводы для ее разрушительного применения.

Самое грозное оружие — это слово. Самый опасный метод — это пропаганда. Самая вредоносная деятельность — это политика.

Кем является Чингисхан — организатором массовых преступлений против человечности или уважаемым политическим и военным деятелем своей эпохи?

Один из ответов на этот вопрос — огромная конная статуя «отцу-основателю» в Монголии. Историю, как говорят, пишет победитель, а прошлое, как известно, не предсказуемо.

Такого вольного обращения с фактами, как в «исторической науке», нельзя представить ни в одной другой научной дисциплине. Может быть потому, что, претендуя на научность, история не является наукой вовсе? И представляет собой смесь литераторства с архивным делом? И потому результаты работы историков — собрание историй разной степени достоверности и поучительности?

На мой вкус, быть жанром литературы лучше, чем частью государственной пропаганды. Ну, вы помните: «Прошлое никогда не изменялось. Океания воюет с Остазией. Океания всегда воевала с Остазией».

Не раз встречался с таким мнением, что если ты не стал математиком, физиком или химиком, то изучение математики, физики и химии в школе — зря потерянное время.

С одной стороны, для кого-то все школьные годы стали потерянным временем. С другой стороны, подобные сожаления напоминают сетования человека, который много лет занимался спортивными единоборствами, но ни разу не получил в морду по лицу.

Выдающийся российский ученый Илья Ильич Мечников не только легко писал (мне, далекому от медицины и биологии, было интересно прочесть сборник его работ «Этюды оптимизма»), но и хорошо выступал. Вот как описал Мечникова-спикера один из его учеников Яков Юльевич Бардах:

Великолепный лектор, излагающий самые сложные, запутанные вопросы науки с удивительной ясностью, он славился своей чрезвычайной простотой, доступностью и главным образом своей любовью к учащейся молодежи...

Весь — движение, с характерным жестом правой руки, отставленной немного вбок; бурным потоком льется его страстная речь, освещаемая и демонстрациями, и рисунками; цветные мелки так и мелькают в руках — и вот на доске прекрасный наглядный рисунок по истории развития какого-нибудь червя или асцидии. Чрезвычайно картинное изложение. Блестящие неожиданные сравнения, выхваченные прямо из жизни, поражающие своей меткостью и образностью. Его слова захватывают и поднимают на, казалось, недосягаемые высоты научной мысли, знакомят с последним словом биологии, но слово это проходит через его острую глубокую критику.

Цит. по И. Е. Амелинский. Научный трактат о человеческой природе и средствах изменить ее

К сожалению, не всегда тот, у кого есть наиболее продуктивная идея, и самый красноречивый — это один и тот же человек. В результате первый может убедить остальных пойти «другим путем». История — и не только корпоративная — дает тому немало примеров.

Ойген Херригел шесть лет своей жизни провел в Японии, преподавая историю философии в Императорском университет Тохоку. Стремясь понять дзен-буддизм, Херригель занимался традиционным японским искусством стрельбы из лука у мастера Кэндзо Ава. Свое ученичество Херригел описал в книге «Дзен в искусстве стрельбы из лука».

Образ мысли немецкого (!) преподавателя (!) философии (!) не раз ставил Херригеля в тупик в ходе его занятий кюдо. Но оцените подход и отношение сенсея Кэндзо Ава к обучению:

Мастер, наверное, почувствовал, что со мной происходит. В то время, рассказывал мне потом господин Комачия, он пытался освоить введение в философию, чтобы выяснить, как можно мне помочь, исходя из более близких для меня вещей. Но в конце концов он отложил книгу, мрачно заметив, что теперь ему понятна одна простая вещь: человеку, который занимается подобной наукой, должно быть чрезвычайно трудно освоить стрельбу из лука.

«Пытался освоить введение в философию», чтобы лучше понять своего ученика и найти понятные тому слова и образы. Мастер ученика. Мастер преподавания.

Шарлатан знает все.
Эксперт многого не знает.
Профессионал не стыдится признать свое незнание.

Воспитание, избавленное от гнета религиозных учений, пожалуй, мало что изменит в психическом существе человека, наш бог Логос, кажется, не так уж всемогущ, он может исполнить только часть того, что обещали его предшественники.

Проблема не в том, что в школах отдельно взятой страны детей подвергают государственной пропаганде и патриотическому воспитанию, проблема в том, что это происходит повсеместно.